Титан переводческого труда. 305 страниц книги про людей Путина сроблено.

[alexnikolbackup]

Про финал суда над Ходорковским.

Приговор, который судьи вынесли после двенадцати долгих дней зачитывания приговора быстрым монотонным голосом, был суровым. Ходорковский был приговорен к девяти годам лишения свободы по обвинению в налоговом мошенничестве, имевшем обратную силу, и по одному обвинению в мошенничестве, связанному с приватизацией научно-исследовательского института "Апатит" в 1995 году, по которому не истек срок давности. [89]


Хотя решение суда всегда казалось предрешенным, оно все равно стало шоком. По залу суда раздавались рыдания: маленькая светловолосая жена Ходорковского скрестила руки на груди, пытаясь держать себя в руках. [90] Ходорковский тоже побледнел, как будто он не ожидал этого, как будто он думал, что кремлевская машина еще может проявить некоторую снисходительность, или даже надеялся, что справедливость каким-то образом восторжествует. Хотя он так и стоял, прислонившись к прутьям клетки, пока зачитывалось остальное решение, он собрался с силами, чтобы выразить последний протест. Когда все начали выходить из зала суда, как бы оставляя его на произвол судьбы, он взобрался на скамейку, чтобы крикнуть репортеру: «Это беззаконие!», даже когда вооруженные охранники пытались остановить его. «Для этого нет никаких законных оснований». [91] Если Ходорковский еще надеялся на снисхождение, то к моменту рассмотрения его апелляции всего через четыре месяца, в сентябре 2005 года, Кремль закрутил гайки еще сильнее. Сечин оказывал давление на Егорову, чтобы она поторопилась с апелляцией, поскольку Кремль беспокоился, что срок давности по оставшемуся обвинению в мошенничестве, связанному с приватизацией НИИ "Апатит", которое предусматривало максимальное наказание в семь лет, вот-вот истечет. Другие обвинения, связанные с налоговым мошенничеством, предусматривали наказание всего в четыре, три и полтора года, и хотя было еще одно обвинение в мошенничестве, предусматривающее семилетний срок, связанное с использованием векселей в одном из предприятий, срок давности по которому составлял семь лет.

Судья Егорова.

Хотя в одной из налоговых схем было еще одно обвинение в мошенничестве с семилетним сроком, связанное с использованием векселей, Кремль - который в те дни все еще беспокоился о видимости надлежащей правовой процедуры - был обеспокоен тем, что оно было далеко не основательным. [92] Дело против Ходорковского должно было выглядеть законным, чтобы укрепить поглощение "Роснефтью" Юганска. Егорова должна была вынести апелляционный вердикт до истечения срока давности по обвинению "Апатита", иначе Кремль опасался оспаривания в Европейском суде по правам человека.

Сечин

Как только начался апелляционный процесс, Сечин каждый день вызывал Егорову в свой кремлевский офис - она ходила туда так часто, что охранники знали ее в лицо. [93] Там Сечин и один из его ближайших соратников, Виктор Иванов, начальник кремлевского отдела кадров, внимательно следивший за делом ЮКОСа, с тревогой требовали от Егоровой, чтобы приговор по обвинению в мошенничестве был вынесен вовремя. Они опасались, что если срок истечет, то приговор придется смягчить, и Ходорковский может оказаться на свободе до следующих президентских выборов, назначенных на 2008 год. В этом случае вся процедура поглощения ЮКОСа может быть отменена. Они были настолько потрясены событиями в Украине в прошлом году, что боялись, что могут столкнуться с собственной "оранжевой революцией", если Ходорковский будет освобожден вовремя, чтобы организовать восстание. «Через три года, - сказал Сечин Егоровой, согласно показаниям свидетелей, - здесь будет сумасшедший дом. Заключенный должен оставаться в тюрьме». [94]
Нервы Сечина были натянуты до предела в первый день рассмотрения апелляции, 14 сентября, когда никто из команды защиты Ходорковского не явился в суд. Ходорковский сообщил суду, что единственный адвокат, уполномоченный защищать его, был госпитализирован, поэтому Егоровой не оставалось ничего другого, как перенести слушания на следующий понедельник, 19 сентября. Разъяренный Сечин вызвал ее в Кремль и приказал начать процесс без защиты. Когда Егорова уперлась, ее вызвали во второй раз, а Иванов и заместитель генерального прокурора оказали на нее давление, требуя ускорить процесс. По Москве ходили слухи, что Егорова взяла взятку в 1 миллиард долларов от партнеров Ходорковского по "Менатепу", чтобы оттянуть слушания и смягчить приговор.

Именно слухи и шепот сделали свое дело. Егорова не могла смириться с мыслью, что Кремль считает ее коррумпированной. Хотя она продолжала настаивать на праве Ходорковского на защиту, она сказала Сечину и главе администрации Кремля, союзнику Путина Дмитрию Медведеву, что собирается вынести приговор в восемь лет - со снижением на один год - независимо от того, что произойдет. «Я возьму всю ответственность за это на себя. - сказала она. - И если я каким-то образом разочарую вас, я уйду в отставку. Мне это надоело». [95]

Адвокат Г. Падва

Процесс продолжался на фоне дальнейшего напряжения и задержек из-за отсутствия основного адвоката Ходорковского, Генриха Падвы, при этом давление на Егорову усиливалось, поскольку продолжали шептаться, что она взяла взятку. «Пусть меня арестуют, - ответила она. Пусть делают, что хотят. Я никогда не была так обижена... чтобы вы не думали, что я что-то взяла, это будет восемь лет», - сказала она Сечину и Медведеву. Когда в самый последний момент Ходорковский согласился заменить Падву другим адвокатом, работавшим над делом, слушания были проведены в течение одного дня, 22 сентября, чтобы не истек срок давности.


Команда защиты Ходорковского неоднократно протестовала во время слушаний против скорости, с которой они проходили. «Мы имеем дело не с прокурорами или судьями, а со всей мощью государственной машины, - заявил его главный адвокат. [96] - Политические власти диктуют, что здесь происходит». Протокол первоначального судебного разбирательства растянулся на шестьсот страниц, и защита жаловалась, что им не дали достаточно времени для его изучения. Но судьи неумолимо продолжали процесс. Когда Ходорковский выступил с заключительной речью в свою защиту, они попытались закрыть его через час. «У нас есть все документы. Мы фактически готовы вынести решение», - сказал один из них. [97] Было уже 7.20 вечера, далеко за срок, когда суд обычно закрывается на весь день. Хотя судьи позволили Ходорковскому продолжать еще час, не имело значения, что он говорил.
Они уже приняли решение. Они вышли из зала суда всего на несколько минут, а затем вернулись, чтобы вынести свой вердикт: восемь лет - в точности как обещала Егорова. Было 9 часов вечера 22 сентября. Срок давности по мошенничеству еще не истек.

Ходорковского и его делового партнера Платона Лебедева должны были отправить в пока еще нераскрытые лагеря. Бледный и измученный, Ходорковский на этот раз не произнес прощального слова, когда его выводили из суда. Его родители, Борис и Марина, махали ему рукой со слезами на глазах. Чуть более трех недель спустя его в железнодорожном вагоне без окон повезли через российскую степь на край земли, в лагерь для заключенных в мрачном уранодобывающем городе Краснокаменске на дальнем востоке Читинской области, куда почти за два века до этого отправили политических заключенных царской эпохи, декабристов. [98]

*

Это был суд, который изменил все в путинской России. Давление, которое Сечин оказывал на судей, скорость апелляционного процесса, отсутствие сути обвинений - все это безвозвратно поставило судебную систему под контроль силовиков. Если раньше ничтожно низкая зарплата судей делала их открытыми для подкупа со стороны влиятельных олигархов, то теперь за дело взялся Кремль. «Это был государственный вопрос», - сказал Путин Егоровой, когда встретил ее в Кремле после суда, чтобы поблагодарить за проделанную работу, согласно рассказу очевидца. [99] Он оправдал поспешность, с которой Ходорковский оказался за решеткой, объяснив: "Иностранный капитал управлял страной, поэтому и возник весь этот хаос". Путин и Кремль оправдывали свой захват власти, представляя Ходорковского и его союзников как агентов Запада. Люди Ходорковского выложили 10 миллиардов долларов, чтобы вмешаться в процесс, сказал он ей. Никто никогда не проверит это утверждение. Это была лишь часть тщательно выстроенной системы лжи. Путинский Кремль быстро перешел к установлению контроля. Это было началом того, что стало широко известно как "ручное управление", или ручной режим, в котором механика каждого процесса должна была жестко контролироваться людьми Кремля. Путин всегда настаивал на том, что судебное дело ЮКОСа не имеет никакого отношения ни к нему, ни к Кремлю. Но с самого начала каждое решение, каждый шаг тщательно контролировались. Захват судебной системы начался с обвинений и шепотков о том, что судьи берут взятки от противников Кремля. Судьи пытались опровергнуть эти обвинения и продемонстрировать свою лояльность, вынося вердикты в точном соответствии с приказами Кремля, что напоминало советские времена, когда коллеги шпионили и доносили друг на друга, когда все были под подозрением и пристальным наблюдением.

"Мы и они" Пинк Флойд


Эта паранойя так и не прошла. И теперь страна возвращается в те времена, когда все были разделены на "нас и их", когда существовал страх перед внешним врагом, работающим на подрыв системы. Но в новом повороте судьи теперь будут запятнаны Кремлем. Например, мужа одной судьи служба безопасности забрала из дома в день его рождения, отвезла в салон Subaru и велела выбрать для себя автомобиль. [100] Все знали, что машина стоит выше его зарплаты. Все знали, чем зарабатывает на жизнь его жена и какое громкое дело она только что курировала. Все решили бы, что это взятка, как бы муж ни протестовал, что у него не было выбора. Таким образом, люди были запятнаны, связаны с Кремлем и находились под контролем. По мере того, как шло время и путинский режим все больше укреплял свою власть, размеры этих "подарков" резко возросли.


Для Егоровой, которая была замужем за офицером ФСБ, ставшим генералом, суд также стал поворотным моментом. Она стала известна как "железная леди" российской правовой системы, председательница, которая установила жесткий контроль над судами, угрожая судьям потерей работы и жилья, если они не будут придерживаться определенной линии. [101]
Страна возвращалась к временам ГУЛАГа. Восстанавливалась советская система "телефонного права". Кремль взял под контроль правовую систему. Укреплялась власть секретных служб. Ходорковский, некогда самый богатый человек страны, томился в тюремном лагере в Краснокаменске. И Запад был соучастником этого процесса.