alexnikolbackup | Велопробег Петрозаводск (Карелия) – Мо-И-Рана (Норвегия). Август 1993 года. Часть третья и последн

Велопробег Петрозаводск (Карелия) – Мо-И-Рана (Норвегия). Август 1993 года. Часть третья и последняя.

Восьмая серия.

Мы посещаем музей

знаменитого шведского горнолыжника, двукратного чемпиона олимпийских игр Ингмара Стенмарка в Тарнаби. Гора – символ голубой дороги. Её изображают на всех рекламных проспектах этого туристского маршрута и наверняка у неё есть название, которое я напрочь забыл. Мы едем к норвежской границе, но не для того, чтобы её пересечь – это будет позже. Снова дождь и длинный проезд вдоль голубых озёр. Этот проезд я сильно сократил по сравнению с уже смонтированным фильмом. который сейчас, по сути просто режу на куски, приемлемые для Ютьюб, то есть не более 10 минут. В середине пути к границе нас обгоняют спонсоры-петроконовцы с переводчицей-блондинкой Натешей (?) Ивановой.

Прибываем на оленеводческую ферму, где нас встречает в кафе её хозяин, который расскажет о том, что основал производство копчёного оленьего мяса в 1986 году, когда рванул Чернобыль. Тут надо пояснить, что Швеция, как и Норвегия, по своей розе ветров принимает очень много грязного воздуха из Европы. Но, вроде, опасения не подтвердились, мясо не было заражено радиоактивными осадками и фирма не то, чтобы процветала, но кормила семью фермера. Он даже считает, что является самым крупным производителем сухого мяса в Швеции. Подробное интервью с ним, в ходе которого Вова Селезнёв неоднократно лезет в кадр. Олений фермер подарил коробку с колбасой, накормил в своём «Вилт-кафе», сооружённом в брезентовом чуме, с очагом посредине и неоднократно намекал, что можно пить своё спиртное, так сам был дунувши немного. Но мы-то дураки с собой ничего не взяли, хотя в гостинице было. Право лучше бы мы выпили тогда с этим дружелюбным дядечкой, а не хранили наши бутылки с водкой для тех, кто нас будет принимать в Норвегии. Как мы «попали» с Колей на пастора-трезвенника – в последней или предпоследней серии.

Кидаем аркан-лассо на оленьи рога, автор фильма и ваш покорный слуга лично арканит пень-рогоносец. Девчонки поют песню в отместку за приём. Сюжет заканчивается нашим отъездом с гостеприимной фермы.

Девятая серия.

Даже сокращённые донельзя песни «Бесёды» и танцы с местными в туркемпинге в Тарнаби занимают больше двух минут. Есть и местные репортёры, которые снимают событие. Здесь же, гуляя по паркингу кемпинга (сразу два импортных слова!) с В. Печориным, заручился его словами о том, что он может и впредь спонсировать культурные события, что и было с успехом использовано в поездках в Данию и Ирландию.

Теперь мы решительно дуем в сторону норвежской границы, длинный проезд вдоль озёр, вдали маячат покрытые нетающим снегом горные вершины. Растительность тундровая, жиденькая.

Наконец – граница. Никаких будок и шлагбаумов, только каменно-бронзовые обозначения факта. Дело происходит 19 августа. Коля ставит камеру на автостоп, чтобы сфотографировать всех. Вова Селезнёв переходит границу на карачках.

Дальше едем по Норвегии. Перед самим городом Мо-и-Рана ненадолго останавливаемся, Коля подкачивает велосипед, чтобы въехать в город как положено. Велопробег, не х.. собачий. Помню ещё, что все переругались тогда именно здесь по поводу того, сколько денег кому из участников платить, включать ли школьников, сколько было потрачено на что. Гнусная сцена, я не участвовал, конечно. Вот было совершенно золотое для меня время – деньги «сами находились» в карманах, шкафах, на счёте в банке, причём получалось удовольствие от процесса жизни. Не то что сейчас. Въезд в город-побратим Петрозаводска я снимаю прямо с велосипеда, но недолго совсем.

Десятая серия.

Центральная площадь города Мо-и-Рана. Командор Крашенинников доволен. Доехали. Блондинка Наташа-переводчица, которая была со спонсорами в их машине, а не в автобусе с нами от Умео, поднимается в гору, вроде как даже в моём свитере, что я ей одолжил, но не помню уже сейчас. Нас встречает зав. отделом культуры мэрии Мо-и-Раны (или что-то подобное, но за культуру он точно отвечал) по имени Kjell, что по-норвежски звучит как «Чель». После короткого общения он пригласил нас в бассейн, где нам всем, кто хотел или их не имел, выдали плавки. Эти выданные плавки я, кстати, зажал себе, но бог не фраер и в Финляндии «Пекка, который ходит по четвергам» у меня их стырил. Правда потом вернул. Обо всём этом я рассказываю в своём живом журнале по этой ссылке: http://montrealex.livejournal.com/6039.html

Потом следуют, как у нас это уже стало рутиной в этом путешествии, приём в мэрии, экскурсия по городу и по берегу фьорда в сопровождении того же Челя, который даст интервью перед дырой в горе, которую вырубили норвежцы, собрали туда всё, что было напечатано про Норвегию, а также всё, что было снято на киноленту, как я полагаю до 1993 года. Потому что в этом году, то есть когда мы приехали, этот архив как раз торжественно открыли. А потом дыру замуровали и в специально поддерживаемом климате документы будут храниться 1000 лет. Потом мы поехали на речку Рана, в которую выпускаются мальки лосося, разведённые людьми, потом подрастают и их ловят на удочку. Все ещё 19 августа.

Одиннадцатая серия.

19 августа продолжается. Как, оказывается, много событий было в этот день. Переводит для нас какая-то болгарка, очень плохо говорящая по-русски, но выкручиваемся, все всех понимают. потом лезем на гору с трамплином. Я толкаю очень короткую речугу про цель нашего путешествия, в бороде и в джинсовой куртке, украшенной эмблемами «Харли Дэвидсон». Снимает Оля Пальчикова. Потом нас разбирают по семьям. Мы с Колей Крашениниковым попадаем к лютеранскому пастору или какой он у них там, но точно не католический, потому что католические выпивают, а этот оказался трезвенником. Но о нём речь впереди. А вот за Володю Селезнёва пришлось краснеть. Мало того, что он предствалялся всем иностранцам при встречах «Просто Володя», думая, что ужасно остроумен, потому что намекал таким образом на какой-то очередной латиноамериканский сериал «Просто Мария», но ещё и просил меня перевести так, чтобы иностранцы оценили его «юмор». Это всё пустяк. Но как-то раз перед обедом за норвежский, естественно счёт, парень вытащил из штанов свою нитку с отвесом и стал водить над едой. Недоумённые норвежцы спросили меня, зачем он это делает, ну и куда деваться, пришлось перевести, что он считает, что таким образом проверяет качество пищи, что, мол, если оно хорошее, то маятник остановится, а если плохое, то будет болтаться дальше. Ну вот такая собачья чушь с подозрением, что нас хотят отравить! Сколько у меня было таких проколов со стороны несведущих российских компаньонов де вояж! Потом я отвёл Вову в сторону и попросил его больше не выкидывать своих гнусных средневековых штучек в приличном обществе. Не помню, обиделся он или нет, только мне по барабану даже и тогда было. Просто это я пригласил Селезнёва в этот пробег, о чём пожалел после этой выходки – он с нами ездил вокруг Онежского озера и там был очень на своём месте.

Кто-то из городских голов, может быть и сам мэр, рассказывает про город Мо, а я снимаю виды из окна мэрии виды города. После этого девчонки играют в 4 руки «Подмосковные вечера» на синтезаторе или рояле в холле мэрии, коротко. Ну а дальше – длинная прогулка по городу. С коротким вкраплением «выступления» Наташи-переводчицы-блондинки-Ивановой, которая говорит, что ей все улыбаются, принимая за свою. На этом и кончается серия.

Двенадцатая серия.

Посещение редакции газеты «Рана Бла» Встреча с редактором, посщение типографии. Уже тогда в редакции всё делалось на «Макинтошах», чего в России и не слышали ещё. И газета вроде уже цветная была. Забавно, что посмотрев на экран и увидев статью про Россию, я сразу же нашёл в ней опечатку в чьём-то имени или в фамилии, известного кого-то вроде Собчака, на что и указал редактору. Он отметил её, но решил выяснить, позвонил корреспонденту агенства, которое снабжает Норвегию новостями и уточнил. Я, конечно, оказался прав. Но узнал об этом наутро, когда посреди Мо-и-Раны кто-то меня окликнул по имени, как старого знакомого! Это был тот редактор, который собирался на выходной в горы, где у него был летний домик. Он долго меня благодарил за исправление, что было приятно.

Ну больше, собственно, и сказать про эту часть нечего – всё время в редакции газеты.

Тринадцатая серия.

20 августа. Посещение местного музея. Коля хватается за сердце, изображая «рану». Рана, мол, Мо-и. Аллюзия, так сказать. Съёмки на фото корреспонденткой той же «Рана Бла», где были вчера или сегодня утром. Это фото у меня вроде есть на кассете ВХС на обложке. Печорин тащил гармошку, старался, но её на карточке в газете как раз и не видно было. Традиционный песни и хороводы.

Вечером или на следующий день мы все были приглашены на концерт двух пианистов. Мужик местный, норвежский, а дама из Великобритании. Приглашал нас священник, у которого мы с Колей ночевали две ночи или ночь, я уже не помню. Вроде две ночи. Да, две, точно. Перед концертом я спросил, можно ли мне будет снимать их концерт. Священник, то ли Арид, то ли Арвид его звали, сказал, что, конечно же можно. Ну я и начал снимать, а Коля записывал на свой катушечный чемодан, портативный магнитофон назывался, наверное до 2000 года на Карельском радио на такие записывали, если и сейчас не записывают, я не удивлюсь. Ну так вот, в середине процесса выступления они вдруг прерываются и уходят куда-то вбок. Ну я подумал, что у них такой антракт несколько внезапный случился. И вдруг подбегает ко мне тот самый Чель, который с нами был неотступно и страшным шопотом говорит: «Плиз, донт филм» То есть не снимай, значит. Парочка, оказывается, подумала, что я записываю их выступление, чтобы выпустить пиратский сидюк или что-то в этом роде. Пришлось им показывать в видоискателе что я снял, объяснять, что камера настолько любительская, что изображение не только продать, а и подарить кому-либо трудно будет, а уж звук и вообще фуфло. Но тут, наверное, Колин магнитофон их больше смутил, потому что они спросили про это тоже, уж большо у магнитофона вид внушительный. Хотел я было добавить, что кому вы найух нужны в России? Просто это для любительского фильма, который я делаю совсем не заради вас, но не стал обижать. Фрагмент всё-таки вставил, хотя вначале хотел вообще стереть всё к чёртовой бабушке прямо на их глазах. Но каков Арид, а? Мог бы уточнить, что они такие самолюбивые, я бы и не стал дёргаться вообще. Само собой, что их имён я принципиально записывать не стал. Играли они неплохо, впрочем.

Четырнадцатая серия. Эпилог и окончание.

Посещение телестудии ТВ Хельгеланд, которой руководит Geir Johnsen. Если вы пойдёте по этой ссылке, http://www.banett.no/nyheter/article285819.ece то увидите, что Гейр в 2009 году выглядит так же хорошо, как в 1993, только шевелюра стала совсем седая, а тогда были лишь пряди седые. Про Гейра мне рассказал некто Андрей Лось, тоже теперь знаменитый (в Москве) журналист. Про Формулу 1 пишет, да ещё у него недавно машину угнали, о чём освещали широчайшим образом в Петрозаводской прессе. Ну а тогда он был приставлен на Карельском ТВ к иностранцам. Иняз, как-никак, кузница кадров... Беседуем с Гейром. В какой-то момент в кадре очень на коротко, на панораме, появится наш священник. Не забуду никогда, как он трындел по телефону с кем-то все две ночи напролёт, громко, видно привык что один в доме, а я не мог спать совсем в соседней комнате. Коля же в другой комнате забил себе в уши беруши, как он предвидел, что мы к такому громкоговорящему служителю культа попадём?! Ну я попробовал Колю разбудить, растолкал, спросил, нет ли лишней пары. Коля ответил, что нет, но посоветовал забить уши туалетной бумагой, смоченной водой. Помочь-то помогло, мракобеса норвежского я слышать перестал совсем, но вот выковыривать бумагу из ушей утром пришлось с матами и перематами. Ещё Коля экономил свою другую бутылку водки (вроде по две у нас всех было), для того, чтобы выпить с хозяином дома, где мы будем столоваться. По утру за завтраком (кофе с булочкой + банан!) закинул осторожно, через меня как переводчика, удочку насчёт того, как мол хозин относится к спиртному. Хозяин сказал, что сам он «не пьёт ни капли, но не осуждает, если другие выпьют бокал вина». Коля совсем сник, но всё наверстали в автобусе на обратном пути, впрочем.

Встреча на ТВ была последним мероприятием в Мо-и-Ране. На следующий день рано утром мы двинулись в обратный путь, который занял два дня с ночёвкой в Куопио снова, но спали в автобусе в этот раз все, за исключением пары. Пара не была супружеской, но один из пары предусмотрительно взял палатку. Им было намного лучше, чем нам на сиденьях. Но не всё было так уж плохо...

В Холмсунде, на берегу Ботнического залива, пока ждали парома, пытался я сделать сит-ап в камеру, но страшный ветер задувал все слова. При посадке в паром – короткое интервью с командором, отплытие, реплика Оли Пальчиковой, что ей не хочется. Имелось в виду, скорее всего, возвращение домой...

В Куопио ничего не снимал, надоело уже, следующие кадры уже на границе в Вяртсиля 23 августа, где Мосунов выуживает в урне пустую банку из-под пива. Паспорта с гербом совка на сиденьи и унылая, в ямах, дорога в сторону Сортавала. Говорят что сейчас здесь хороший асфальт, так что мой прогноз, что она будет такой долго-долго, к счастью, не сбылся.

В качестве эпилога – кадры с передачи Карельского ТВ, студийная запись в русском СЕКАМе, то есть чёрно-белая. Помню что иллюстрировали её мои кадры с крупной блямбой «Петронет» в нижнем углу, которую я выставил в пику главной редакторше Хапцовой. При монтаже видео я потом закрыл эмблему голубой рамкой. Последняя встреча с режиссёром Юрием Михайловичем Чевским, с которым сделано было немало передач. Он умрёт в этом же 1993 году. Ну а в 2006 году не станет и Коли Крашенинникова, которому, собственно, и посвящён этот сериал. Мне Коля всегда был симпатичен и останется в моей памяти, ну пусть ещё останется вот в этих Ютюбиках. Эти немного наивные слова из песню про Голубую Дорогу, которую исполняет Ольга Пальчикова, тогда студентка композиторского отделения Петрозаводской "консы" в конце передачи Карельского ТВ написал сам Коля.