Во-вторых у меня в подростковом возрасте был друг Женя Кривошей, по матери - Тхуре, благодаря которому я многое узнал, примерно с 8 класса, о том, что люди могут жить, совсем рядом причём с нами, куда более нормальной жизнью, чем жили мы.
В-третьих, у нас в семье примерно с 1962 по 1972 год ( я могу чуть ошибиться в датах) жила финка - Мария Осиповна Кекконен. Как она поселилась у нас и почему, я расскажу, когда приведу в порядок мамины воспоминания.
Ну и мой друг по жизни и в ЖЖ Саша Изотов, несмотря на свою русскую (по отцу) фамилию, тоже наполовину финн, хотя мы встретились и задружились уже спустя солидное время после наших взаимных отъездов за рубеж.
Я не то чтобы не люблю, но избегаю слова иммигрант (эмигрант) по той простой причине, что формально числюсь "временно пребывающим за границей". Время моего пребывания довольно растянулось, 23 мая 2015 года будет 17 лет, но тем не менее ПМЖ у меня как не было, так и нет.
Всё время интересуюсь этой страной, к немногословным людям этим испытываю бесконечное уважение за их непереводимое на русский язык качество sisu. Любой финн поймёт, что это такое и даже может улыбнуться. если вы упомянете это слово.
Поэтому, когда уведел на сайте Yle этот материал, не мог удержжаться, чтобы не перепостануть. Виктора Киуру, о котором прочитаете ниже я, вроде, даже знал.
Во всяком случае встречал на улицах Петрозаводска или в редакции "Северного Курьера" точно. Только события и лица забываются...
Итак, рассказы о судьбах.
Кокконен
Спасибо, что жива...
Когда-то в детстве я спросила у бабушки: “Счастлива ли ты?” Слегка подумав, она ответила: “Наверное, да, счастлива, потому что все дети остались живы, только самый младший младенец умер от голода по пути в Сибирь”.
С годами по крупицам, из воспоминаний родственников, выстроилась хронология событий и этапов жизни моих близких, начиная с довоенных времен.
На Карельском перешейке, в пяти километрах от довоенной границы, в деревне Рокосаари (Rokosaari) жили Кокконены, причем с такой фамилией была чуть ли не половина деревни. С каких территорий Суоми они туда переселились, никто не помнил; женились и выходили замуж за жителей из соседних деревень.
В семье моей бабушки Анны и Ивана Кокконен было шестеро детей: Виктор, Айно, Эмма, Арво, Эди и самый маленький, имени которого не сохранилось.
Перед началом боевых действий (Зимняя война 1939 год. – прим. ред.) в деревню вошли части Красной Армии, жителям было приказано покинуть свои дома. Из мужского населения кто-то успел уйти через границу, остальных отправили в трудовые лагеря. Два брата моего деда звали и Ивана уйти в Финляндию, но он не мог оставить жену и детей. Впоследствии он попал в трудовые лагеря, а из братьев один жил в Финляндии, другой – в Швеции. Но где? Все связи были потеряны и по сей день неизвестны. Дедушка встретил своих детей только в шестидесятые годы, и у него была уже другая семья.
Женщинам с детьми было приказано отправиться на паром через Ладожское озеро, но часть жителей спряталась в лесу и жила в вырытых в земле жилищах – “землянках”. Среди них была и моя бабушка с детьми. Позже жители говорили, что паром разбомбили с самолетов, на которых были красные звезды. До последних дней бабушка хранила это в тайне.

Семья Кокконенов, 1940-ой год.
Фото:
Natalia Blizniouk.
( Read more... )
![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)


