АРХИВ МИТРОХИНА. ГЛАВА ВОСЬМАЯ. ПОБЕДА.
Учитывая близость британско-американских “особых отношений”, Центр неизбежно заподозрил, что некоторые советники президента симпатизируют предполагаемым антисоветским заговорам Черчилля. 1 Подозрения в отношении самого Рузвельта, однако, никогда не были столь интенсивными, как в отношении первого. Центр также не создавал теорий заговора в отношении своих американских агентов, таких же абсурдных, как теория о “кембриджской пятерке”. Возможно, потому что НКВД проник в УСС с момента его основания, он был менее склонен верить в то, что американская разведка создала систему обмана, сравнимую с предполагаемым использованием “пятерки” британцами. Помощь Компартии США в операции по убийству Троцкого в сочетании с энтузиазмом, с которым она “разоблачала и отсеивала шпионов и предателей ” 2 , казалось, делала ее подпольную секцию надежным местом для вербовки. Регулярные контакты Василия Зарубина (фото) с лидером компартии США Эрлом Браудером, несомненно, убедили его в надежности тех тайных членов партии, которые согласились предоставить секретную разведывательную информацию.
Однако к весне 1943 года Центр начал беспокоиться о безопасности своей большой и расширяющейся американской агентурной сети. Зарубин становился все более неосторожным как на встречах с партийными лидерами, так и при организации выплаты им секретных субсидий из Москвы. В одном из досье, отмеченном Митрохиным, цензурно записано: “Без согласования с ЦК Зарубин грубо нарушал правила конспирации”. В одном случае Браудер попросил Зарубина лично передать советские деньги коммунистической подпольной организации в Чикаго; из досье КГБ следует, что тот согласился. В другой раз, в апреле 1943 года, Зарубин отправился в Калифорнию на секретную встречу со Стивом Нельсоном, который руководил секретной контрольной комиссией по поиску информаторов и шпионов в калифорнийском отделении компартии, но не смог найти дом Нельсона. Только во время второго визита ему удалось доставить деньги. Однако в этот раз встреча прослушивалась ФБР, которое установило в доме Нельсона подслушивающие устройства. 3 Советскому послу в Вашингтоне не кто иной, как советник Рузвельта Гарри Хопкинс, конфиденциально сообщил, что один из сотрудников его посольства был замечен в передаче денег коммунисту в Калифорнии. 4
Хотя Зарубин стал несколько более осмотрительным после этого “дружеского предупреждения”, его прикрытие было обнаружено. Худшее было еще впереди. Четыре месяца спустя на Зарубина тайно донес в ФБР Василий Миронов, старший офицер нью-йоркской резидентуры, который ранее безуспешно ходатайствовал перед Центром об отзыве Зарубина. 5 В необычном анонимном письме Гуверу от 7 августа 1943 года Миронов назвал Зарубина и еще десять ведущих сотрудников резидентур, работавших в США под дипломатическим прикрытием, включая его самого, офицерами советской разведки.
Он также сообщил, что Браудер был тесно связан с советским шпионажем, и назвал советским агентом голливудского продюсера Бориса Морроса (кодовое имя МОРОЗ – фото). Мотивы Миронова отчасти проистекали из личной неприязни к самому Зарубину. Он сказал Гуверу, говоря о себе в третьем лице, что Зарубин и Миронов “оба ненавидят друг друга”. Миронова также, по-видимому, мучило чувство вины за его участие в расправе НКВД над польским офицерским корпусом в 1940 году. Зарубин, сказал он Гуверу, “допрашивал и расстреливал поляков в Козельске, Миронов – в Старобельске”. (В действительности, хотя Зарубин и допрашивал некоторых польских офицеров, он, похоже, не принимал непосредственного участия в их расстреле). Но в письме Миронова есть и явные признаки если не психического расстройства, то, по крайней мере, параноидального мышления, порожденного террором. Он обвинил Зарубина в том, что тот является японским агентом, а его жену – в работе на Германию, и сделал причудливое заключение: “Если вы докажете Миронову, что З. работает на немцев и японцев, он немедленно расстреляет его без суда и следствия, так как он тоже занимает очень высокий пост в НКВД”. 6
К тому времени, когда чрезвычайный донос Миронова достиг ФБР, Зарубин переехал из Нью-Йорка в Вашингтон – вероятно, этот шаг был вызван постоянным ростом количества разведданных всех видов в администрации Рузвельта. Как старший офицер НКВД в США, Зарубин сохранил в Вашингтоне общий контроль над резидентурами в Нью-Йорке и Сан-Франциско, ответственность за связь с главой КПСС Браудером и главой нелегальной резидентуры Ахмеровым, а также прямой контроль над некоторыми из своих любимых агентов, среди которых были французский политик Пьер Кот и сотрудник британской разведки Седрик Белфрадж, которого он получил от Голоса. 7
Начало эксгумаций Катынского захороненияОднако после того, как его прикрытие было раскрыто, Зарубину стало плохо жить в Вашингтоне. Один из самых унизительных моментов произошел на ужине для сотрудников советского посольства, который в начале 1944 года дал губернатор Луизианы Сэм Хьюстон Джонс. 8 После ужина, когда гости небольшими группами бродили по дому губернатора, одна дама, которая, по-видимому, знала, что Зарубин был старшим офицером НКГБ, повернулась к нему и сказала: “Присаживайтесь, генерал!”. Зарубин, не отличавшийся ни выдержкой, ни чувством юмора, сел, но резко ответил: “Я не генерал!”. Другой гость, представившийся офицером военной разведки, похвалил даму за ее осведомленность. Затем он еще больше смутил Зарубина, спросив его мнение о массовом убийстве 16 000 польских офицеров, тела некоторых из которых были эксгумированы в Катынском лесу. Зарубин ответил, что немецкие утверждения о том, что офицеры были расстреляны НКВД (а это действительно так), были провокацией, направленной на то, чтобы посеять раздор внутри Великого союза, и она может обмануть только наивных. 9
Читать всю главу.
