alexnikolbackup | Статьи Cтива Бонкоски. Продолжение.

В наше время

Стивен Бонкоски

Белые ночи и дни

"Если ты улыбнёшся мне, я пойму тебя, потому что улыбка имеет одинаковое значение во всех языках."

Нам очень повезло в том отношении, что наши петрозаводские друзья изучали английский с первых классов школы. Некоторые из них к тому времени заканчивали педагогический институт и говорили совершенно свободно. Меня поразило то, что они говорили по-английски в нашем присутствии даже между собой. Это не только упростило наше общение, но и многое говорило о их личных качествах, поскольку таким образом в разговоре выражалось искреннее уважение к чувствам, желаниям и ожиданиям всех его участников. В ходе нашего постоянного общения стало очевидным, что такая черта присуща характеру и культуре народа.

Первые несколько часов нашего пребывания в Петрозаводске прошли в знакомстве с городом и короткой формальной встречей в мэрии города. Несмотря на то, что речь заместителя мэра была дружеской и открытой, мне показалось, что она тянулась часами - несомненно сказывался перелёт через множество часовых поясов. Однако некоторое время спустя я был приглашён, вместе с двумя американцами из нашей делегации, домой к Николаю Корпусенко. Это была одна из необычайных "белых ночей", череду которых мне удалось испытать во время пребывания в Петрозаводске.

Было уже семь вечера, когда Дима (Ярославский) и Вадим (Павлов) явились в гостиницу и пригласили нас. Хотя мой ларингит обострился и я чувствовал смертельную усталость, я не мог отклонить приглашение и упустить возможность побывать в гостях у петрозаводчанина. К тому же я планировал быть в гостинице к полуночи и хорошо выспаться наутро. Однако я совершенно не принял во внимание то, что Петрозаводск находится всего лишь в 7 градусах широты от Полярного Круга и то, какой эффект это обстоятельство может оказать на организм человека из других широт. Полночь наступила практически без изменений в освещённости. Мне показалось, что солнце зашло лишь в три часа ночи, а спать нам не хотелось совсем.

Вечер начался с поездки на такси, которая могла сравниться с Нью-йоркским такси, если принять во внимание скорость, с которой мы неслись и лихость вождения таксиста. Когда мы приблизились к "спальному" району, у меня сложилось впечатление, что индивидуальные дома отсутствуют напрочь.

Вместо них высились десятиэтажные постройки, с виду совершенно одинаковые и все сплошь из бетона: их внешняя отделка выглядела строгой и мрачной. Когда мы вошли в дом, то ощущение обшарпанности усилилось среди серо-зелёных лестничных пролётов и в лифте, в который едва помещались четыре человека. Причём мрачный вид домов создавался не потому, что они были ветхими, - это были недавние постройки, а в силу спаранского подхода к архитектуре.

Чувство строгого однообразия пропало, когда открылась дверь в квартиру Коли, встретившего нас широкой улыбкой. Мы прошли в маленькую двухкомнатную[1] квартиру и нас немедленно провели на кухню, где на столе уже стояли салаты, закуски и выпивка. Там уже сидели восемь человек, среди которых - два американца.

До того, как сесть за стол, мы с Димой ещё сходили к его другу-музыканту по имени Игорь[2]. "Сейчас мы возьмем для тебя гитару. Стивен, " сказал мне Дима. "Я знаю, что Игорь с радостью одолжит нам одну из своих на вечер".

За время этой получасовой прогулки наш разговор коснулся кучи сюжетов. Он начался с музыки, общей для нас страсти и перескакивал с политики наших стран на наши мечтания и семейную жизнь.

Я поразился непринужденности нашей беседы и глубине контакта, возникшего между нами за столь короткое время. Проведя несколько дней и вечеров в компании друг друга я понял, что гостеприимство заложено в характере русского человека. Все, кого я встречал и с кем проводил время, испытывали неподдельный и живой интерес и открытость и проявляли бесконечную щедрость. Временами, принимая очередной подарок, я испытывал неудобство, особенно когда думал о той массе вещей, что скопилась у меня дома в сравнении с небольшим количеством того, чем владели они.

Слева направо стоят (насколько я помню): Серёжа и Надя Лукины, неидентифицированная американка, Вадим Павлов, Курт Андерсон (американец с бородой), американец - оператор ТВ, где я буду записываться в 1990 году, Стив Бонкоски, Марина (тогда ещё Николаева), Коля Корпусенко, ещё одна американка, Дима Ярославский. Ваш непокорный слуга - с гантелями. Таким образом, Стив ошибся, американцев было четверо без него, то есть всего пятеро.

По мере развития нашей дружбы я понял, что подарки являются естественным выражением общинного чувства, городость переполняла их, когда они могли быть полезными другим людям. Хотя в некотором роде и ожидалось, что нам будет оказан особый приём, тем не менее эта гордость за возможность оказать помощь и щедрость проявлялась и в отношении их самих. Мне показалось, что они не испытывали сильной привязанности к "вещам", даже личного свойства, если они представляли ценность для других и могли им помочь.

Когда я и Дима вернулись с гитарой, мы были уже как братья. Уселись за кухонный стол и присоединились к тостам с исключительного вкуса русской Водкой[3], известной под названием "Столи". Тосты были: "За сохранность планеты", "за мудрость, которая нужна нам в этом деле". "За детей наших стран, которые унаследуют плоды наших трудов".

Музыка началась вскоре по окончании первой бутылки[5]

Мне передали гитару и я начал с нескольких традиционных американских фолк - песен и нескольких номеров моего сочинения. Затем Дима взял гитару и исполнил несколько русских мелодий на двух языках и несколько песен, которые были у него в проекте. Завязалась оживлённая беседа, связанная с переводом слов песни "Киновальс" (The Cinema Waltz[1]).

Песня предупреждала о той неминуемой опасности, что грозит людям, если они слепо следуют за вождём или догмой, не задумываясь о том, "кто на самом деле стоит за ними". Ещё лет шесть назад такую песню можно было услышать лишь подпольно. Теперь Дима исполняет её на каждом концерте с видео-сопровождением, графически иллюстрирующим текст. Хоть я и не мог понять слова песни, чувства, исходившие из голоса исполнителя, наполнили меня грустью.

Когда иссякла дискуссия о Сталине и о возможностях, открывшихся с приходом "гласности", Дима исполнил песню Джона Леннона "Imagine", которая плавно перешла в "Let it be". Потом мы поочерёдно исполняли медли из битловских песен, тексты которых, похоже, знали все. Мы пели хором Rocky Racoon[6] и Yellow Submarine и я с трудом верил в то, что мы в Советском Союзе. Действо очень напоминало возрождение шестидесятых годов.

За вечер и ранее утро разговор не раз переходил от политики к культуре и музыке и обратно. Я показал несколько слайдов с изображением округи Никерсон, ответил на множество вопросов о стоимости жизни в Америке. Хотя их знание особенностей и истории было невероятно полным, в концепции Америки как практически страны всегда осуществляющихся надежд не хватало знаний о множестве тонкостей нашей культуры и быта.

То разнообразие жизненных стилей, которое мы приемлем в нашей стране и то изобилие возможностей для выбора, что есть в США и что мы применяем для осуществления наших целей казалось им невообразимым. Концепция кредитов и многолетних долговых обязательств для покупки земли или платы за образование казалась абсоютно инопланентной. Каждый из американцев, принимавших участие в разговоре предложил свой взгляд на те разные пути, которыми мы двигались к нашим целям, к средствам, доступным нам и на пределы наших возможностей в достижении этих целей.

К тому времени, как наш разговор иссяк и обратился, наконец, к теме отлова такси для возвращения в гостиницу, на часах было 3:30 утра. Поездка обратно была такой же незабываемой, как и туда: пять человек уместились на заднем сиденье такси размером не больше обычной Хонды Сивик.

Распрощались мы примерно в 4 утра и я предпринял попытку поспать несколько часов. Проснулся я в 7:30 и снова последовал день и вечер музыки, дружбы и разговоров о смысле жизни. Мои старые страхи коммуникационного барьера улетучились. Того количества улыбок, что мы получили, с лихвой хватило на то, чтобы заполнить любую пропасть, разделяющую нас и помочь расцвести любви и дружбе, что заполняли всё время, проведённое вместе.

[1] Квартира у Коли была однокомнатной.

[2] Судя по одному посланию в группе Димы Ярославского вконтакте гитара одалживалась у Игоря Чехонина, гитариста 13-й (?) команды.

[3] В оригинале с большой буквы. В английском национальность тоже пишется с большой.

[4] Важно отметить, что водка кончилась довольно быстро и так как магазины были закрыты, то Стив принял участие в походе за водкой к таксистам. Это мероприятие произвело на него неизгладимое впечатление, хотя он почему-то об этом не пишет. Ну, всего не упомнить...

[5] Понятия не имею, что это была за песня, хотя вроде и не был пьян. Это только Стиву казалось, что водки было много.

[6] Моя любимая песня в исполнении Стива. В пятой части фильма, которую я использую здесь, она исполняется им на кончных титрах "Петронета" - почему-то он не исполнил её в камеру, а только в микрофон.