Архив Митрохина живёт и побеждает. Дёрнул вчера 26 главу.

[alexnikolbackup]

Глава озаглавлена (тавтология) - ФЕДЕРАТИВНАЯ РЕСПУБЛИКА ГЕРМАНИЯ

Наступление советской разведки на Западную Германию во время холодной войны имело три отличительные особенности. Во-первых, в результате разделения Германии Федеративную Республику (ФРГ) было легче проникнуть, чем в любое другое крупное западное государство. Из издевательски  названной «демократической» Республики Германии (ГДР) на Запад бежало так много беженцев - около трех миллионов до возведения Берлинской стены в 1961 году, что не составило труда спрятать среди них сотни, даже тысячи восточногерманских и советских агентов. Среди фиктивных беженцев был целый ряд нелегалов. Некоторые из них были советскими сотрудниками КГБ, потратившими несколько лет на создание фальшивых немецких документов в безопасной обстановке ГДР, многие из которых перешли на работу против североамериканских и других целей. ¹ Другие были восточногерманскими агентами-нелегалами, завербованными и обученными КГБ, большинство из которых были направлены против целей в Федеративной Республике. ²

Во-вторых, ФРГ была единственным западным государством, по которому Москва получала от союзного ведомства - иностранного отдела Штази, Hauptverwaltung Aufklärung (HVA) ³ - даже больше высококачественных разведданных, чем от КГБ. С 1952 по 1986 год HVA возглавлял Маркус Йоханнес "Миша" Вольф, вероятно, самый способный из руководителей разведки советского блока. Вольф был сыном известного немецкого врача-коммуниста и писателя, который был вынужден бежать в Москву после прихода Гитлера к власти.

Своим назначением на пост главы внешней разведки Восточной Германии незадолго до своего тридцатилетия он был обязан преданностью сталинизму и, следовательно, доверию, которое он внушал КГБ (тогда МГБ), а также своим собственным способностям. В 1947 году он сказал своему другу Вольфгангу Леонгарду, что восточногерманским коммунистам придется отказаться от идеи "отдельного немецкого пути к социализму", упомянутой в их партийной программе.

Третьей отличительной чертой операций советской разведки в Западной Германии было то, что, помимо получения отчетов HVA, проникновению КГБ в ФРГ сильно способствовали его восточногерманские союзники. Помимо создания легальных резидентур в Бонне, Кельне и Гамбурге ⁶, КГБ также мог руководить западногерманскими операциями со своей базы в Карлсхорсте в пригороде Берлина.

^{В бывшей проходной КГБ теперь бистро}

Это был крупнейший советский разведывательный пункт за пределами СССР, использовавший восточногерманских нелегалов и других агентов, поставляемых Штази и HVA. Хотя КГБ, в принципе, отвечал за финансирование своей базы в Карлсхорсте, в середине 1970-х годов ГДР ежегодно выделяла 1,3 миллиона марок на текущие расходы. ⁷

Первые крупные вербовки КГБ из Карлсхорста, произведенные в ФРГ и зафиксированные в досье, отмеченных Митрохиным, произошли в 1950 году. СЕРГЕЕВ (также под кодовым именем НИКА), молодой западногерманский коммунист, завербованный в том году, получил указание дистанцироваться от коммунистической партии, чтобы иметь возможность вести разведку по троцкистам в ФРГ, которыми, несмотря на их политическую незначительность, Центр оставался одержим по идеологическим причинам. В его досье записано, что в начале своей карьеры агента он предоставил разведданные, которые позволили похитить Вайланда, одного из ведущих троцкистов, из Западного Берлина группой захвата по специальным операциям. СЕРГЕЕВ стал одним из самых долго работающих агентов КГБ в Западной Германии и к 1963 году получал зарплату 400 дойчмарок в месяц. В отчете Центра о его работе утверждается, что "с его помощью в 1951-74 годах культивировались и компрометировались троцкистские организации в ФРГ и Западной Европе". Одновременно Сергеев несколько лет был уважаемым бургомистром. Опасаясь, что за ним ведется слежка, КГБ разорвал с ним контакт в 1981 году, выдав ему в качестве последнего взноса 3 000 дойчмарок. ⁹

Главным достижением Карлсхорста в первые годы существования Федеративной Республики было проникновение в полуофициальную западногерманскую внешнюю разведку Gehlen Org, которая с 1956 года официально была прикреплена к Федеральной канцелярии как Bundesnachrichtendienst (BND). В марте 1950 года Карлсхорст завербовал "за материальное вознаграждение" безработного бывшего капитана СС Ганса Клеменса (кодовое имя ХАННИ), который в следующем году устроился на работу в Gehlen Org. В течение следующего десятилетия он поставлял "ценную информацию" о разведывательном сообществе ФРГ: "Это позволило предотвратить разоблачение ценных агентов и сорвать операции, направленные против советских представительств в ФРГ". ¹⁰ Самым большим успехом Клеменса, однако, была вербовка бывшего товарища по СС, Хайнца Фельфе (кодовое имя KУРТ), которого он успешно рекомендовал на работу в орггруппу Gehlen Org. ¹¹ При активном содействии Карлсхорста Фельфе быстро стал одним из самых успешных агентов холодной войны. Согласно отчету КГБ, его разведданные в сочетании с данными британских шпионов Джорджа Блейка и Кима Филби позволили "ликвидировать агентурную сеть противника в ГДР" в период с 1953 по 1955 год. ¹²

В 1953 году Фельфе поразил своих коллег из Gehlen Org, объявив, что он создал агентурную сеть в Москве во главе с полковником Красной Армии. Большая часть разведданных, полученных от этой несуществующей сети - смесь фактов и вымысла, сфабрикованных Центром, - была передана канцлеру Западной Германии Конраду Аденауэру в Бонне. Одновременно Фельфе снабжал Карлсхорста большим количеством разведывательных донесений ФРГ. Срочные донесения передавались по радио; остальные отправлялись в чемоданах с двойным дном, на пленке, спрятанной в банках детского питания, через закладки или через курьера Gehlen Org Эрвина Тибеля, который также работал на Карлсхорст. К 1958 году Фельфе зарекомендовал себя как немецкий Филби, став, как и Филби в СИС четырнадцатью годами ранее, главой советской контрразведки в BND. Однако, в отличие от Филби, его мотивы были связаны скорее с тщеславием, чем с идеологией. Он был, говорил он себе, высшим профессионалом разведки, признанной восходящей звездой BND и в то же время перехитрившей ее. Карлсхорст старательно подстегивал его самолюбие, внушая ему, что его достижения затмевают даже достижения Рихарда Зорге. "Я хотел, - говорил позже Фельфе, - чтобы русские считали меня первоклассным специалистом". Офицер ЦРУ, служивший в Германии в 1950-е годы, после ареста Фельфе в 1961 году заключил:

Отчет о нанесенном BND ущербе занимал, наверное, десятки тысяч страниц. Не только агенты и адреса были скомпрометированы, но и десять лет секретных агентурных донесений должны были быть переоценены: те, что были сфабрикованы другой стороной, те, что были ловкоо искажены, те, что были получены из чисто мифических источников. ¹³

Вскоре после того, как Андропов стал председателем КГБ в 1967 году, он выделил Фельфе - наряду с Филби, Блейком и Вассалом - в качестве такого агента прошлого, чья вербовка вновь была срочно необходима, чтобы держать советское руководство в курсе развития западной политики. ¹⁴

ФРГ БЫЛА ОСНОВНЫМ ОБЪЕКТОМ активных мер КГБ, а также сбора разведданных. Главным приоритетом операций влияния КГБ и HVA в 1950-х и 1960-х годах была дискредитация как можно большего числа западногерманских политиков как неонацистов и "реваншистов". Дезинформация почти всегда работает наиболее эффективно, когда она имеет под собой фактическую основу. В первые годы существования ФРГ не было недостатка в реальных бывших нацистах, занимавших властные и влиятельные позиции, которых можно было разоблачать в кампаниях активных мер. Среди наиболее эффективных разоблачителей был корреспондент агентства Рейтер в Берлине Джон Пит, который был завербован в качестве агента НКВД во время гражданской войны в Испании.

Сталинский сокол, газета Военно-Воздушных сил, 1950, № 140 (1673), 14 июня 1950

В 1950 году Пит дезертировал в Восточный Берлин, несколько обескураженный слишком засекреченной подготовкой к дезертирству со стороны восточногерманского сотрудника, которому было поручено дело Пита. Он лишь ждал телефонного звонка с приглашением на кофе от профессора из Восточного Берлина, который часто посещал его квартиру в Западном Берлине. Но когда профессор позвонил ему и голосом, который показался Питу удивительно высоким, заявил: "У ПРИМУЛЫ есть сообщение для НАРЦИССА. 16:00 в понедельник. Повторяю, в понедельник в 16:00". Оказавшись в Восточном Берлине, Пеет объявил на пресс-конференции:

Я просто не могу больше соглашаться на участие в разжигании войны, которое угрожает не только Советскому Союзу и народным демократиям, но и ведет к превращению моей родины, Великобритании, в бесправную американскую колонию. ¹⁵

С 1952 по 1975 год Пит редактировал выходящий раз в две недели журнал Democratic German Report, в котором большую часть занимало обличение прошлых заслуг (часто предоставленных Вольфом) западногерманских политиков, дипломатов, промышленников, юристов, генералов и начальников полиции. Пит считал своим "первостатейной уликой" самого важного помощника Аденауэра, Ганса Глобке, который составил печально известный официальный комментарий к расовым законам Гитлера 1935 года. ¹⁶

Пропаганда Пита была мощно усилена организованной КГБ перебежкой в июле 1954 года Отто Йона (фото), первого руководителя службы безопасности ФРГ, Bundesamt für Verfassungsschutz (BfV). Как и Пит четырьмя годами ранее, Йон дал пресс-конференцию, на которой осудил предполагаемое возрождение нацизма в Западной Германии. В декабре 1955 года Йон вновь появился на Западе, заявив, что его накачал наркотиками Вольфганг Вольгемут, врач, работавший на КГБ. Верховный суд Западной Германии отнесся к этому скептически. Согласно другим свидетельствам, Йон был сильно пьющим человеком, который был замечен при переезде на Восток в "веселом", а не коматозном состоянии, после того как Вольгемут напоил его виски и сыграл на его страхах перед возрождением нацизма. В декабре 1959 года он был приговорен к четырем годам тюремного заключения, но отсидел только восемнадцать месяцев. Дело Йона до сих пор окружено значительной тайной. Руководитель Карлсхорстского аппарата КГБ Евгений Петрович Питовранов в июле 1954 года доложил в Центр, что Йон приехал на переговоры в Восточный Берлин, потому что "хотел бы поддерживать с нами контакт для обсуждения политических проблем и совместных действий против нацистов Восточной Германии". Решение Йона остаться на Востоке, однако, было принято под давлением КГБ. По словам одного из сотрудников КГБ, занимавшегося делом Йона:

Мы хотели завербовать его, но он нам отказал. Поскольку было необходимо, чтобы Джон остался в Восточном Берлине, мы подсыпали ему в кофе снотворное... После того как он проспал около тридцати часов, специалисты КГБ оказали на него психологическое давление. В конце концов он сказал, что будет сотрудничать с нами.

Среди череды обманов, использованных для того, чтобы убедить Йона остаться на Востоке, была фальшивая передача западных новостей, в которой сообщалось, что он уже перешел на сторону ГДР. ¹⁷

В распоряжении HVA и КГБ был архив в Восточном Берлине, в котором хранились документы вермахта, СС и нацистов, захваченные Красной армией. В двух больших томах материалов о реальных и предполагаемых военных преступниках и неонацистах отдел активных мер HVA, Abteilung X, объединил подлинные архивные документы и сфабрикованные доказательства, чтобы составить обвинительный акт против западногерманской политической, деловой и военной элиты. ¹⁸ Abteilung X также состряпал дополнительную, весьма дискредитирующую главу к мемуарам Рейнхарда Гелена, первого главы BND, имитируя его почерк. ¹⁹

Самой известной западногерманской мишенью КГБ и ХВА был Вилли Брандт под кодовым именем ПОЛЯРНИК. ²⁰ С того момента, как Брандт стал бургомистром Берлина в октябре 1957 года, он стал жертвой серии активных мероприятий, направленных сначала на его дискредитацию, а затем на шантаж. Учитывая героический опыт сопротивления Брандта Гитлеру, было просто нереально включить его в список неонацистских заговорщиков КГБ. Вместо этого, искажая его раннюю карьеру и опыт войны, активные меры КГБ и ХВА стремились в разное время представить его осведомителем гестапо, анти германским эмигрантом, сотрудником СИС и ЦРУ и даже бывшим советским агентом.

В 1931 году, незадолго до своего восемнадцатилетия, Вилли Брандт (урожденный Герберт Фрам) стал лидером молодежной секции Sozialistische Arbeiterpartei (SAP) (Социалистической рабочей партии), левой партии, отколовшейся от социалистической SDP. После прихода Гитлера к власти в 1933 году Брандт отправился в изгнание, перебравшись в Норвегию с одним лишь портфелем, в котором находился первый том "Капитала" Маркса, несколько рубашек и 100 марок. В Осло он утвердился в качестве представителя SAP и начал карьеру журналиста. В феврале 1937 года он отправился в Испанию, якобы в качестве журналиста, освещающего гражданскую войну, но также для того, чтобы действовать в качестве связующего звена между членами Интернациональных бригад SAP и неотроцкистским ополчением POUM. Брандт быстро осудил "слепой террор", проводимый коммунистами по советским инструкциям против POUM и других левых еретиков:

Правда заключается в том, что Коминтерн намерен уничтожить все силы, которые отказываются подчиняться его приказам. Именно по этой причине все международное рабочее движение должно подняться против него.

=======

Незадолго до решающего вотума доверия HVA завербовала коррумпированного депутата от ХДС Юлиуса Штайнера в качестве агента под кодовым именем СИМСОН. ⁴⁰ Вольф заплатил Штайнеру 50 000 марок, чтобы тот проголосовал за Брандта. ⁴¹ Вотум недоверия Барцеля провалился с перевесом в два голоса. На всеобщих выборах в ноябре Брандт получил более надежное парламентское большинство, а SDP впервые обошла христианских демократов в народном голосовании. ⁴² HVA продолжала руководить СИМСОНОМ в качестве агента в новом Бундестаге. В феврале 1973 года Штайнер заключил контракт с HVA (эвфемистически названной "Структурной рабочей группой Совета министров ГДР"), по которому ему выплачивалось вознаграждение в размере 3000 марок в месяц. Вскоре после этого (дата не зафиксирована Митрохиным) Вольф сообщил в Центр, что Штайнер поддерживает контакты с BfV, западногерманской контрразведкой, и, следовательно, бесполезен как агент. ⁴³ В июне мюнхенский еженедельник "Квик" опубликовал фотографию банковской квитанции, на которой было видно, что 50 000 марок были перечислены на счет Штайнера на следующий день после голосования о доверии в апреле 1972 года, что вызвало публичный скандал, который быстро окрестили "боннским Уотергейтом" или "Рейнгейтом". Штайнер признал, что был завербован как агент HVA, но утверждал, что работал как двойной агент с одобрения BfV, и сказал, что 50 000 марок поступили от главного парламентского организатора SDP Карла Винанда ⁴⁴ , который отрицал Винанд, как выяснилось позже, он также был агентом HVA. ⁴⁵ Парламентское расследование решило, что убедительных доказательств взяточничества нет. ⁴⁶

ОПЕРАЦИИ HVA В ЗАПАДНОЙ ГЕРМАНИИ, оказавшие наибольшее влияние на собственные методы КГБ, были, вероятно, операциями его "шпионов-донжуанов" (фраза, придуманная западными СМИ, но позже взятая на вооружение самим Вольфом). ⁵¹

*По-английски в тексте «Romeo spies», что, по моему мнению, не отражает сути явления. Шекспировский Ромео, имя которого прилипло к агентам КГБ с чьей-то лёгкой руки, вовсе не был таким уж соблазнителем. Можно было бы употребить имя Казановы. – прим. перев. 

КГБ специализировался на сексуальных ловушках западных дипломатов и гостей Москвы с 1930-х годов. Ловушка выстраивалась в простой последовательности: использование привлекательных женщин или мужчин в качестве сексуальной приманки, соблазнение объекта, тайная фотосъемка сексуального контакта (и, в некоторых случаях, прерывание контакта якобы возмущенным "супругом" или "родственником"), а затем шантаж. ⁵² Тактика Вольфа была более тонкой и более эффективной. Любовь или ее правдоподобное подобие была способна генерировать больше информации в течение более длительного периода времени, чем короткие сексуальные контакты. ⁵³ Основными целями шпионов - донжуанов были одинокие женщины-секретарши, в большинстве своем тридцати-сорокалетние, работавшие в западногерманских министерствах и разведывательных службах.

Начиная с конца 1950-х годов, база КГБ в Карлсхорсте начала имитировать "секретарскую атаку" HVA. Действительно, документы КГБ, которые видел Митрохин, показывают, что некоторые из "секретарш-шпионок", которых позже приняли за агентов HVA, на самом деле работали на КГБ. Первоначальными целями Карлсхорста были сотрудницы Министерства иностранных дел Бонна, выявленные агентом КГБ в отделе кадров министерства Гизелой Херцог (кодовое имя МАРЛЕН), завербованной в 1954 году без использования шпиона-донжуана. Сама Герцог в 1958 году вышла замуж за чиновника из министерства обороны Франции и переехала в Париж. Первой жертвой наступления КГБ на секретарш стала подруга Херцог - Леонор Хайнц (кодовое имя ЛОЛА), секретарь главы департамента министерства иностранных дел. Ее соблазнителем стал Хайнц Зюттерлин (кодовое имя ВАЛЬТЕР), западный немец из Фрайбурга, завербованный КГБ в 1957 году, чье имя, что удивительно, совпадало с фамилией Леонор. Когда в 1958 году Херцог узнала, что 30-летняя Леонора Хайнц поддалась на ухаживания Зюттерлина, ее замучила совесть. Вероятно, предвидя разочарование Хайнц, когда она узнала, что ее обманули, Херцог написала в Центр: "Я хотел бы сказать, что вам не следует привлекать ЛОЛУ к сотрудничеству с нами через Зюттерлина. Она будет очень разочарована". "Я прошу вас, - писала она в другой раз, - пожалуйста, оставьте ЛОЛУ в покое". ⁵⁴ Центр, что вполне предсказуемо, не обратил на это никакого внимания.

В декабре 1960 года Хайнц Зюттерлин и Леонор Хайнц поженились. В течение следующего года Зюттерлин часто обсуждал со своей женой опасность того, что холодная война может перерасти в горячую. В то время, когда руководство Западной Германии строило себе ядерные убежища, он утверждал, что они должны быть обеспокоены собственной безопасностью. Леонор согласилась рассказать ему все, что знала об отношениях между Востоком и Западом. В 1961 году, сначала неосознанно, она была включена в агентурную сеть КГБ. Два года спустя Зюттерлин сообщил в Центр, что, не упоминая о КГБ, он сказал жене, что передает ее информацию организации, занимающейся предотвращением ядерной войны:

Я рассказал Лоле, что в мире существует одна крупная организация, которая считает своей задачей сохранение мира. Эта организация просит ее об одной большой услуге. Она должна продолжать работать в министерстве иностранных дел и докладывать мне обо всем, что узнает... Организация хорошо оценивает ее работу... Она согласилась сотрудничать всеми возможными способами и заявила, что считает долгом каждого порядочного человека стремиться связать руки поджигателям войны. Она отказалась получать деньги за свою помощь. Я считаю, что в лице ЛОЛЫ у нас есть помощник, на которого можно полностью положиться.

Хотя его жена отказалась от оплаты, Зюттерлин получал 1000 марок в месяц.

С 1964 года Зюттерлин передавал восточногерманскому нелегалу Ойгену Рунге (кодовое имя МАКС), работавшему в КГБ Карлсхорста, пленки с документами, которые ЛОЛА тайно вывозила из министерства. Рунге, в свою очередь, оставил пленку в закладке, которая опустошалась боннской резидентурой. После того как Леонор, наконец, осознала, что работает на советский блок, Рунге лично встретился с ней. Он нашел, что она не сильно обеспокоилась от этого открытия. Леонор сказала, что она полностью доверяет своему мужу и что ее работа во имя мира - это работа, которую необходимо выполнить. Зюттерлин сказал Рунге, что Леонор также была движима "ненавистью к касте надменных чиновников министерства иностранных дел" и "получала удовлетворение от того, что причиняла как можно больше вреда". ⁵⁵ Его комментарий дает недостающий элемент в традиционных объяснениях успеха атак на секретарш со стороны HVA и КГБ. Хотя большинство секретарш начали шпионить по любви, их шпионаж, вероятно, поддерживался, по крайней мере частично, высокомерием некоторых из их более образованных и высокооплачиваемых мужчин-начальников.


=====

КРОМЕ ВЕРБОВКИ СЕКРЕТАРШ самыми продуктивными проникновениями КГБ в бюрократический аппарат Западной Германии в 1970-е годы показали два новобранца в разведывательном сообществе. Один был награжден орденом КГБ "Знак Почета" (Znak Pochota – в тексте) за "плодотворное сотрудничество". ⁸² Другой, чья вербовка была одобрена лично самим Андроповым, был причислен базой КГБ в Карлсхорсте к числу наиболее ценных агентов. ⁸³ Однако к началу 1980-х годов оба источника, похоже, иссякли.

Проникновение HVA в спецслужбы ФРГ было по меньшей мере столь же впечатляющим, как и в КГБ. В 1973 году Габриэле Гаст, завербованная донжуаном из HVA тремя годами ранее, поступила на работу в BND в качестве аналитика и в 1987 году стала заместителем начальника отдела советского блока, став самой высокопоставленной женщиной в западногерманской внешней разведке, где преобладали мужчины. Мотивация Гаст была сложной. Помимо эмоциональной привязанности к своему вербовщику, она с подозрением относилась к политической системе ФРГ и была глубоко увлечена Маркусом Вольфом. По словам Вольфа, "ей нужно было чувствовать себя нужной мне, и я уделял ей свое личное внимание... Иногда в ее сообщениях звучал уязвленный тон влюбленного, который чувствует, что его принимают как должное". Вульф лично встречался с ней семь раз. Его внимание было щедро вознаграждено. "Работа Габи для нас, - вспоминает он, - была безупречной. Она дала нам точную картину знаний Запада и его суждений относительно всего Восточного блока. Это оказалось жизненно важным для нас при решении вопроса о подъеме "Солидарности" в Польше в начале 1980-х годов". Некоторые из оценок разведки Гаст, которые так впечатлили Вольфа, также попали на стол канцлера Коля и, почти наверняка, Андропова, Черненко и Горбачева. ⁸⁴

В 1981 году Клаус Курон из BfV предложил свои услуги в письме в резидентуру HVA в Бонне. Старший офицер контрразведки, специализировавшийся на руководстве "перевербованными" агентами HVA, Курон был раздосадован тем, что его не взяли на руководящую работу, а теперь он оказался во все более затруднительном финансовом положении. Он поразил Вулфа тем, что "не стеснялся своего предательства... Он был парадигмой нереализованных амбиций, которые гноятся на любой государственной службе". HVA умело потворствовала его уязвленному самолюбию, а также выплатила ему в общей сложности почти 700 000 марок за последние восемь лет своего существования. ⁸⁵

В 1985 году Ханс-Йоахим Тидге, начальник контрразведки BfV, вызвал еще большее удивление, чем Курон своим письмом четырьмя годами ранее, прибыв пьяным и неопрятным на границу Восточной Германии и заявив, что хочет дезертировать. Тидге был заядлым игроком и алкоголиком, которого едва не обвинили в непредумышленном убийстве после смерти его жены в пьяной драке. "Если бы дело, подобное моему, было представлено мне для анализа, - сказал он HVA, - я бы рекомендовал уволить меня без промедления". Первая проститутка, нанятая Вольфом, чтобы развлечь Тидге после его дезертирства, взглянула на него и убежала. Но, утверждает Вольф, "Тидге обладал памятью, как у компьютера, на имена и связи, и заполнил для нас многие пробелы - хотя не так много, как он думал, поскольку не знал, что его коллега Курон был у нас на зарплате». ⁸⁶

НАИБОЛЕЕ СЛОЖНЫЙ АСПЕКТ деятельности HVA в ФРГ касался ее контактов напрямую или через посредников с политиками. Подавляющее большинство встреч между западногерманскими политиками и представителями ГДР были частью искренней попытки установить диалог, часто непубличный, между Востоком и Западом. Того факта, что Штази неизбежно проявляла пристальный интерес к этим встречам, недостаточно, чтобы заклеймить тех политиков из ФРГ, которые принимали в них участие, как пособников HVA. В небольшом меньшинстве случаев, однако, такие контакты служили прикрытием для шпионажа или чего-то близкого к нему.

Самым известным случаем, когда западногерманский политик выступал в качестве агента HVA, является дело Карла Винанда, парламентского организатора SDP в эпоху Брандта и одного из ближайших коллег Герберта Вехнера, лидера парламентской партии. После распада Восточной Германии из архивов Штази были получены доказательства того, что Винанд был агентом HVA с 1970 года до разрушения Берлинской стены в 1989 году. В 1996 году он был приговорен к двум с половиной годам тюремного заключения и штрафу в миллион марок - общая сумма выплат, полученных им от HVA. ⁸⁷ По словам министра иностранных дел Ганса-Дитриха Геншера, Винанд был единственным человеком, который пользовался доверием всех трех членов триумвирата, руководившего SDP после отставки Брандта: Гельмута Шмидта, нового канцлера, Брандта, который оставался председателем партии, и Вехнера. ⁸⁸ Вольф утверждает, что Винанд, чья мотивация была "чрезвычайно материалистичной", дал ему "завидное понимание" политики триумвирата на вершине SDP и напряженности между ними. Эта проницательность, похоже, произвела впечатление и на Центр. По словам Вольфа, КГБ сам предпринял попытку "вести дела" с Винандом, но ему "удалось отговорить наших советских коллег" от этого. ⁸⁹

Самый противоречивый случай, когда высокопоставленный западногерманский политик поддерживал тесные контакты с Востоком, касается Герберта Вехнера. Упоминания о Вехнере, обнаруженные в советских документах и документах ГДР после падения Берлинской стены, породили множество предположений о том, был ли он, как и его коллега Винанд, агентом HVA или КГБ. ⁹⁰ Досье Центра на Вехнера (под кодовым названием KOРНЕЛИС) показывает, что он был "конфиденциальным контактом" как КГБ, так и HVA, но не полностью завербованным агентом. ⁹¹ Контакты Вехнера с советской разведкой восходят к тем годам, когда он был членом руководства Коммунистической партии Германии в изгнании в Москве после прихода Гитлера к власти. Во время Большого террора он осудил ряд своих товарищей как предателей ⁹², и его рассматривали на предмет вербовки в качестве агента НКВД. Однако из досье Вехнера в КГБ известно, что он сам едва избежал казни. Один из сотрудников КПД в изгнании, осудивший Вехнера, Генрих Майер (кодовое имя MOСT), был казнен; другой, Эрих Биркенхауэр (БЕЛФОРТ), был приговорен к двенадцати годам заключения в ГУЛАГе. Третий донос со стороны  МИРРЫ, женщины-агента НКВД среди немецких коммунистов, едва не привел к падению Вехнера. Она сообщила, что поведение Вехнера указывает на то, что он "находится в контакте с гестапо". 15 декабря 1937 года Вехнер (тогда известный как Герберт Функ) был вызван на допрос в штаб-квартиру НКВД. В последующей записи в его личном деле было записано, что ему должны были создать впечатление, что его вербуют в качестве агента НКВД, но на самом деле целью был сбор улик против него для подготовки к его аресту. В 1938 году бывший секретарь берлинско-бранденбургского райкома КПД Теодор Бойтминг признался, что вместе с Вехнером был членом (несуществующего) "подпольного немецкого троцкистского центра" в Москве. 22 июля Ежов, начальник НКВД, написал на признании Бойтминга: "Где меморандум об аресте Функа?". В меморандуме, направленном Ежову вскоре после этого, перечислялся ряд немецких коммунистов, которые на допросах в НКВД опознали Вехнера как агента гестапо. ⁹³

Вехнера, похоже, спасло от казни только сворачивание террора и опала Ежова, случившаяся несколько месяцев спустя. В начале 1940 года Коминтерн направил его на "нелегальную работу" в Швецию, используя документы на имя Г. М. Корнелиса. В июне 1941 года, незадолго до нападения Гитлера на Советский Союз, Центр вновь рассматривал Вехнера как возможный агентурный материал НКВД. Однако было решено отказаться от его вербовки, когда выяснилось, что он включил в отчет за октябрь предыдущего года точное, но политически некорректное предупреждение о том, что нападение нацистской Германии на Советский Союз рано или поздно будет неизбежным. ⁹⁴ Позже Вехнер был арестован шведской полицией и - согласно более поздним заявлениям Маркуса Вольфа - раскрыл имена членов коммунистического подполья как в Швеции, так и в Германии. ⁹⁵ После выхода из тюрьмы Вехнер порвал с коммунистами и объединился с SDP.

Вольф считал послевоенного Вехнера "человеком с непримиримыми противоречиями". Хотя Вехнер сыграл важную роль в превращении SDP из марксистской в социал-демократическую партию, он по-прежнему ностальгировал по своим коммунистическим корням. В 1973 году у него была "очень эмоциональная" встреча с преемником Ульбрихта, Эрихом Хонеккером, с которым он работал как молодой коммунист в Сааре почти полвека назад. Хонеккер приложил огромные усилия для организации деталей встречи, стараясь, чтобы торт, приготовленный к чаю в охотничьем домике, был точно таким же на вкус, как тот, который много лет назад испекла для Вехнера мать Хонеккера. ⁹⁶ После смерти Вехнера в 1990 году Хонеккер заявил, что, хотя он и отверг коммунизм, "его целью по-прежнему был союз рабочего движения и построение социалистической немецкой республики". ⁹⁷

По словам Вольфа, тайные контакты с Вехнером начались в середине 1950-х годов, но поначалу Ульбрихт относился к нему с большим подозрением, абсурдно подозревая его в том, что он "британский шпион". Контакты упростились, когда в 1966 году Вехнер стал министром по общегерманским делам и начал регулярно встречаться с восточногерманским адвокатом Вольфгангом Фогелем, который вел переговоры по "гуманитарным вопросам" с западногерманскими чиновниками. Фогель получал инструкции непосредственно от Эриха Мильке, министра государственной безопасности ГДР, и отчитывался перед ним после каждой встречи с Вехнером. По словам Вольфа:

Мильке единолично редактировал отчеты о беседах с Вехнером для передачи Хонеккеру. Поскольку составление отчетов не было его сильной стороной, он часто запирался в своей комнате на целый день, чтобы привести отчеты Вехнера в надлежащий вид. Вряд ли что-то в ГДР было более секретным, чем эти отчеты. Помимо трех копий для Хонеккера, Мильке и меня, существовала также отредактированная и подвергнутая цензуре версия отчетов, которая была отправлена нашим советским коллегам.

Мильке хвастался в Центре, что регулярные брифинги Вехнера давали Штази прямую связь с сердцем западногерманской властной структуры. ⁹⁸ В записях Митрохина нет ни одного такого брифинга. Однако в них есть один пример из документов КГБ о доверии, оказанном Вехнеру как "конфиденциальному контакту". В 1973 году ему сообщили - видимо, до того, как новость стала достоянием общественности, - что редактор еженедельного журнала Quick Хайнц Ван Ноухайс (кодовое имя НАНТ), который был завербован как агент HVA, на самом деле был двойным агентом, работавшим на BfV. ⁹⁹

Позже Брандт пришел к выводу, что Вехнер вел переговоры с ГДР за его спиной. ¹⁰⁰ Однако маловероятно, что Вехнер когда-либо сознательно предавал то, что он считал интересами ФРГ. "С юности, - утверждал Вольф, - он рассматривал конспирацию как инструмент политики власти, а иногда и физического выживания. С первых же контактов с нами... он, несомненно, чувствовал, что всегда был более сильной стороной в политической игре". ¹⁰¹

Офисы Штази и HVA были полны бюстов Ленина и Дзержинского, памятных досок, украшенных мечом и щитом ВЧК, и других безделушек, подаренных на дружеских встречах офицеров разведки ГДР и СССР, на которых отмечались оперативные успехи против ФРГ, например, тридцать лет работы восточного немца Манфреда Ротша в качестве агента КГБ, и поднимались тосты за будущее. Однако после падения Берлинской стены в ноябре 1989 года почти 40-летнее сотрудничество между HVA и КГБ, наиболее успешный (хотя и характерно довольно односторонний) разведывательный союз в советском блоке, закончилось обвинениями Восточной Германии в предательстве со стороны Москвы. Большинство обращений за помощью к Центру после распада ГДР бывших офицеров и агентов HVA, опасавшихся судебного преследования на Западе, были встречены неловким молчанием со стороны КГБ. 22 октября 1990 года Вольф написал Горбачеву:

Мы были вашими друзьями. Мы носим на груди ваши награды. Считалось, что мы внесли большой вклад в вашу безопасность. Теперь, в час нашей нужды, я полагаю, что вы не откажете нам в помощи.

Горбачев, однако, поступил именно так. Вольф призвал его настоять на амнистии Штази и службы внешней разведки, прежде чем соглашаться на воссоединение Германии. Горбачев отказался. "Это было, - с горечью говорит Вольф, - окончательное предательство Советами своих восточногерманских друзей, чья работа на протяжении более четырех десятилетий укрепляла советское влияние в Европе". ¹³³