![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
alexnikolbackupВелопробег Петрозаводск (Карелия) – Мо-И-Рана (Норвегия). Август 1993 года. Часть первая.
Уже порядочное время назад я смонтировал и выложил в Ютьюб все 14 серий серий о "велопробеге" августа 1993 года Петрозаводск - Мо-И-Рана (Норвегия). Теперь вот оформил всё в двух частях в Живом Журнале. Почему велопробег я заключаю в кавычки? Потому что ехали всё больше на автобусе: так уж было спланировано всё госпожой Мосуновой, (в целом, кстати, очень неплохо спланировано, только вот визы запоздали и пришлось спешить.
Если бы не это, проехали бына велосипедах больше) Но нельзя сказать, чтобы совсем на великах не ехали - несколько сотен, может быть три-три с половиной километров на колеса накрутили. Всего до Мо-И-Раны от Петрозаводска примерно тыщи полторы км, включая воду Ботнического залива.
Грустно было делать этот сериал, в отличие от предыдущего про "Зоряйне".
Уже нет командора Николая Крашенинникова, ушёл 1 июня 2006 года, как нет и Алексея Мосунова.
Он умер 16 мая 2009 года, как раз тогда, когда я был в Петрозаводске.
В 1993 году он не был вроде ещё депутатом, а был простым учителем истории.
С Колей же мы совершили целых 4 пробега, и в отличие от этого последнего, все три первые, километр в километр ехали на велосипедах и туда и обратно - тогда у нас просто не было автобуса, в который велосипеды можно было бы грузить, как не было и видеокамеры. Но фото остались.
Лежат, ждут своего часа.
Предыстория.
Началось всё летом 1993 года,
уже после того, как я сплавал, в июне, на корабле Беломорско-Онежского пароходства, в Киль на парусную регату. В комментариях о поездке фольклорной группы «Зоряйне» в Америку я уже говорил о том, что работа в таком месте, как кабельное телевидение «Петронет», вкупе со свободным владением английским (французский мой не в счёт, ибо мало кому был нужен), предоставляла массу возможностей для поездок за границу совершенно на халяву, да ещё и с приплатой на карманные расходы из того, что оставалось от таких поездок, то есть пара-тройка сотен долларов. Но в эту норвежскую авантюру, так уж получилось, пригласил я себя сам, да и идею генерировал самолично. Итак, по порядку и в деталях.
Я снимаю, в числе других сюжетов, рекламный ролик о какой-то школе на Перевалке в Петрозаводске, которой руководит, или в которой преподаёт некая Елена Мосунова, женщина весьма предприимчивая и энергичная. Когда я сдавал ей готовый ролик, она упомянула, что является председательшей Общества Дружбы «Карелия-Норвегия» или что-то в таком роде. Норвегия, по правде сказать, меня тогда не сильно интересовала, но дальше в разговоре с Мосуновой затронулась тема какого-нибудь спортивного мероприятия. Была у неё просто идея чего-то такого с переходом границы Норвегии и следовании до Мо-и-Раны, города-побратима Петрозаводска. Ну что-то вроде пешего пробега с территории Мурманской области. Чтобы до границы доехать автобусом, а уже потом побежать на территорию дружественной ей Норвегии, чтобы поставить «галочку» в еле теплящуюся и совсем, видать, жидкую жизнь общества этой самой дружбы. Бежать куда-то, высунув язык, интересовало меня ещё меньше, а вот если на велосипеде...
«Слушайте, уважаемая, сказал я. А что, если на велосипедах в эту Мо с Раной или как её там поехать? И прямо из Петрозаводска?»
«Неплохая идея. Но что-то реальное можете предложить?»
«Ещё как!» – не колеблясь ответил я, вспомнив о трёх успешных и памятных велопробегах в 1987, 88 и 89 годах, причём в 89 был пробег был совершён в последний год моей работы на приснопамятном Карельском Телевидении, не к ночи будь помянуто.
«Есть у меня человек, который всё организует. Если он скажет: «Берусь», то всё состоится».
Естественно я подумал о Коле Крашенинникове, спортивном редакторе Карельского ТВ и радио тоже.
Коля, как и ожидалось, сказал, что берётся. И дело закрутилось. Были найдены спонсоры, подряжено бюро путешествий с автобусом, шофёром и сотрудницей бюро. Оно находилось, кстати, неподалёку от конторы «Петронета» на улице Правды, а сам Петронет располагался тогда в здании бывшего Прионежского райкома партии, ну в самом деле, не в Ладве же располагаться райкому? Конечно, райком устроился в Петрозаводске, да и с размахом. После путча августа 1991 все оттуда полетели и здание сдавалось в аренду кому ни попадя.
Сразу отдам должное организационным способностям Мосуновой. Без них ничего бы у нас не вышло, ибо одного желания и энергии Коли Крашенниникова, который, как говорится «прожигал стены», было всё же маловато. А Мосунова организовала всё без сучка и задоринки, если не считать таковыми получение виз уже после начала велопробега. Их нам привезли в Сортавала, где группа ночевала на каком-то корабле вроде «Омика» (ходил такой на Валаам), и с борта которого голый Коля прыгал по пьянке в воду с целью искупнуться и на радость девчатам из ансамбля «Бесёда», который олицетворяли культурную часть нашей программы. Я знаю об этом только по рассказам девчат, так как сам в Сортавала остановился, конечно, у мамы.
Так получилось, что осенью 2009 года сначала я смонтировал «сериал» про поездку в Америку с группой «Зоряйне», а уж потом вот про этот пробег. Но в 1993-то я и знать не знал, что Зоряйне существуют, поэтому вроде и «Бесёда» была ничего, с пивом потянет, как говорил Андрей (Энди) Авдышев, радист «Полярного Одиссея» и сын известного карельского поэта и графика. Но когда я смонтировал материал о «Зоряйне», смотреть после их ярких платьев с бантами на вынутые из сундуков в начале века сарафаны и слышать молодых девок, поющих почему-то голосами столетних старух было совсем невмоготу, поэтому выступления «Бесёды» я сократил по самое никуда. Минимум миниморум оставил, в основном там, где Ольга Пальчикова, ну симпатична она была мне...
В качестве довеска к отменной организации путешествия в группу был включён супруг Алексей Мосунов, тогда вроде ещё не депутат, а простой преподаватель истории, и с ним два ученика-отличника: парень и девушка, им было по 16 вроде лет или даже 15. Парень имел такой стрёмный вид, что наш водитель часто повторял во время поездки:
«Если у отличника такая рожа, то я представляю, как должны выглядеть середнячки в этой школе!» Поэтому парня я тоже постарался стереть при монтаже, где было возможно. В группе он, конечно, мелькает, сейчас уже наверняка взрослый и степенный мужик, просто уже очень у него простой вид, а простота, она, как известно, хуже воровства. Да, ещё был «пристроен» некто вроде личного доктора Мосуновой. Ничего плохого про него сказать не могу, кроме того, что когда я жестоко заболел и в Республиканской больнице встретил этого лепилу, то сучара очень старательно сделал вид, что меня не знает. Причём речи о том, что он ошибся или в самом деле не признал, не могло и быть: я сверлил его взглядом совершенно нагло и бесцеремонно: не то что мне от него чего-то надо было, просто эксперимент ставил, вот насколько нужно быть дерьмом, чтобы не «узнать» человека, с которым проехал полторы тысячи километров и жил бок о бок две недели. Делал я это ещё и потому, что прецедент такого скотского поведения уже был: в 1988 году мы с тем же Колей Крашенинниковым ездили в пробег вокруг Онежского озера и с нами были двое Давыдовых, журналист Евгений и его сын, не журналист, а выпускник нашего иняза, живущий ныне в Йоэнсуу, Финляндия. Так вот «журналист» сделал такой же финт ушами, когда мы свиделись с ним в 1990 году в Америке: притворился, что не знаком. Я сильно «расстроился», конечно.
Но, в принципе, это всё мелочи сейчас, на таком временном отдалении. Алексея Мосунова, которого я, впрочем, после пробега встретил лишь раз на улице и мы о чём-то незначительном перебросились словами, на этом свете больше нет. Судя по той же статье в газете «Карельская губерния», его уже бывшая супруга и организаторша нашей поездки счастлива замужем за норвежцем. Коли Крашенинникова не стало ещё раньше, вот уже больше трёх лет. Совсем случайно, просматривая в очередной раз скучные новости из Петрозаводска, увидел знакомую фамилию Пальчикова, и уверен, что это та самая Ольга, даже и не сменила фамилию. Воспоминания накатывают как волны, и что нынче прикольно с интернетом, оживают в один-другой клик, там фамилия, тут статья, в третьем месте фото или видео. Кстати, не было бы Интернета с его возможностями, фиг бы я писал всё это. Потому что текст здесь – лишь сопровождение к кадрам, на которых они оба ещё живы. И есть надежда, что провисят неопределенно долго и в ЖЖ и в Ютьюбе.
С Колей Крашенинниковым – отдельная история. У меня в память навечно въелся эпизод, когда мы случайно встретились уже буквально накануне моего отъезда в Канаду, то есть в 1997 или весной 1998 года. Тогда как раз умер кинооператор и мой хороштй приятель, не скажу, что друг, и сопутешественник на «Полярном Одиссее», Саша Захаров. Умер спокойно, во сне. У него были проблемы с артериями, нужно было срочно делать коронарное шунтирование, чего в Петрозаводске могли бы сделать, но не было соответствующего оборудования, а в Москве стоило целое состояние. Об этом всём Саша сам рассказывал. когда отмечали его последний день рождения. Так вот то, что сказал о Саше пышущий здоровьем и никогда не выбиравший выражения Коля меня тогда страшно поразило. Он сказал примерно следуюшее:
«А, вот так, да? Умер во сне, отошёл в лучший мир. Подох, короче. Ему-то теперь хорошо, а дети? Остались без отца!»
Ну что на это ответишь? И вот в 2006 году летом я узнаю о том, что нет и Коли. Что умер он при каких-то странных обстоятельствах. Сначала Игорь Ильин с радио сказал мне на сайте «Одноклассники» о том, что в последнее время о Коле некому было заботиться, значит можно было предположить, что они расстались с женой, я помню, такой активной и довольно симпатичной. Потом Лёня Олыкайнен, бывший коллега по комитету ТВ и РВ, нашедшийся на сайте «в контакте» написал о том, что знает «трагикомические подробности о смерти Коли». Подробности состояли в том, что Коля умер в гараже во время любовного свидания с неизвестной гражданкой, мол, не выдержало сердце. Что мне было очень странно слышать, потому что сердце у Коли было «железное», пил он умеренно, занимался спортом и вообще должен был жить долго и активно. Потом Вася Петухов рассказал в 2009 году что, по слухам, Коля отравился, будучи с дамой, это совпадало с Лёниным рассказом, выхлопными газами в гараже. Про судьбу неизвестной гражданки не говорилось ничего. До этого, по словам Васи, умер сын, надежда и смысл жизни Коли. Отчего, Вася не знал. Подробнее и, главное, компетентнее о его смерти мне так никто и не рассказал. Кстати все трое рассказчиков – участники хотя бы одного велопробега по Карелии во главе с Колей, а Вася ездил с нами дважды.
Что ещё из предыстории? Да, с нами поехали двое спонсоров. Одного я шапочно знал ещё по журналистике, то ли он заходил на телевидение, то ли на семинарах журналистских виделись, он был редактором или замредактора пряжинской районки, такой с козлиной бородкой, потом стал «бизнесменом» и хвастался, что купил в Умео, в Швеции, гостиницу, в которой мы останавливались, что вроде потом не подтвердилось. Вроде их фирма называлась «Петрокон». Второй был молодой парень, его партнёр, он поможет потом организовать и поездку в Данию, в ноябре того же 1993 года. Так и выйдет, что в том памятном году я побываю в шести странах: Германии, Финляндии, Швеции, Норвегии, Дании и Ирландии. Эти два спонсора ехали на своей машине и на время забирали в Швеции нашу переводчицу-блондинку Наташу (а может и не Наташу?) Иванову вроде для каких-то «деловых» переговоров, потом в Норвегии нам её вернули. Вообще, персонаж спонсора, который не может получить визу нормальным путём, а вынужден с целью поехать самому спонсировать «культурно-спортивную» делегацию, довольно трагикомичен, но нам был крайне полезен. Третьим спонсором был некто Владимир Печорин из Фонда госимущества Петрозаводска, судя по ссылке в 2002 году был ещё жив. Почему я говорю «ещё», так это потому, что этот маленький сухой человечек, который в Финляндии навернулся с велосипеда и разодрал себе колени, курил всё время, как паровоз (как и Мосунов, впрочем), дыхалки у него совсем не было и его с трудом упросили не садиться больше на велосипед, а ехать в автобусе, где водитель, в довершение всех бед, запретил ему курить, сказав, что «автобус сгорает дотла за десять минут». Коля Крашенниников потом сокрушался:
«Ну и нифига себе. Чувак дал пять миллионов (тогда такие были деньги и эти 5 «лимонов» равнялись то ли тысяче баксов, то ли меньше, да, вот нашёл в Интернете, что в январе 1993 года 1 доллар стоил около 600 рублей.) а ему и не покурить в автобусе!». Печорин потом, когда откровенничал со мной после небольшой пьянки где-то между Швецией и Норвегией, заикнулся, что он может спонсировать такие мероприятия, поэтому я к нему потом засылал ещё пианистку Лену и дирижёра Юру, и они оба откусили у него на благородные цели съездить одна в Данию, другой в Ирландию, по полтыщи баксов. Стоит ли уточнять, что я воспользовался этим, чтобы съездить и с Юрой и с Леной. Но опять же, я сильно не напрашивался, всегда приглашали самого. Очень ценный был когда-то кадр, не то, что сейчас.
Ну вот и хватит, пожалуй, о спонсорах. Помню ещё, что на их деньги было закуплено такое количество апельсинового сока в коробках по литру, что он у нас не лез уже никуда и девчонки из «Бесёды» его остатки, кажется, забрали себе в общежитие консерватории. Наверное сотня была таких коробок.
Первая серия.
Ну а теперь пора уже о и о буднях пробега 1993 года. Начинается первая серия с репортажа 10 августа некоего Саши Чекшина. Сейчас большая шишка в масс-медия, а тогда никому, кроме зрителей Карельского телевидения неизвестный, белобрысый, метр с кепкой журналист обратился, запинаясь и спотыкаясь, к «смелым, неисправимым романтикам (sic)», то бишь к Коле Крашенинникову, который бодро сказал, «что они и сейчас «ездиют». Тут же был и замминистра культуры Степанов, имевший какое-то отношение к проекту «Голубая дорога» и ещё какой-то бывший перекрасившийся обкомовец с оттопыренными ушами, ещё нехватало их фамилии помнить. Степанова-то я помню только потому, что мы в Ирландию с ним летали.
На заднем плане в этом репортаже торчит ваш покорный слуга в бороде. Я её не сбривал со времени поездки в Киль в июне этого же года. С площади Кирова тронулись на велосипедах, а где-то за постом ГАИ дружно покидали «железных коней» в багажник автобуса и пересели в мягкие сиденья, где, конечно же, как следует выпили. Короткая остановка в Олонце, где была построена новая гостиница, уже тогда имевшая вид старой. Спонсор Печорин фотографируется с девушками из «Бесёды», а местные детишки думают, что проезжают финские туристы. В Сортавала, где мы ночевали и куда нам кто-то привёз визы, я ничего не снимал, потому что ночевал дома, у мамы.
Недалеко от Вяртсиля – Ниирала, уже на финской стороне, попытались сварить обед на обочине дороги на газовой плите. С переменным успехом. Мясо не доварилось, так как ветер задувал пламя. Проезжавшие мимо финны балдели от такой картины маслом наверняка...
До Куопио ехали не останавливаясь, потому что уже опаздывали и нас ждали журналисты и официоз. Лиля Ламберг, супруга Вовы Сёмкина, была нашей переводчицей. Вова Сёмкин был одно время довольно хорошим моим приятелем, много раз пили вместе, но. как это часто бывает, особой радости видеть напоминание о прошлом в виде моей лоснящейся довольной личности не возжелал, с ним я только поговорил по телефону, да и заради бога. Официальный ужин в ресторане на обзорной башне, где к обеду было подано сразу и красное вино и пиво. Не на выбор, а просто рядом стояли бутылка пива и бокал вина. «Руйккана-куйккана!», как говорил мой школьный друг, который сейчас живёт в Куопио и которому я уже послал ссылку на этот фильм после видеоразговора по скайпу. Ну а в целом всё было душевно и на этом ужине первая десятиминутка сериала заканчивается.
Вторая серия.
Продолжение «банкета» в ресторане на обзорной башне. Выступление дамы из местного управления, оба родителя которой, как она выразилась «из Карелии», что неясно, с оккупированных советами территорий или из Карелии, которая осталась при Финляндии. В первой части внимательный зритель мог заметить памятник тем, кто сражался с красной армией в зимней войне (Talvi sota) и в войне-продолжении (Jatko sota).
Первый концерт группы «Бесёда» на городской площади, вызвавший жиденький зрительский интерес. Отъезд вереницей с площади, где давался концерт.
Короткая остановка в забытом мною (по названию) населённом пункте, где мы, помнится, посетили школу, а девчата спели что-то прямо у автобуса. Всем дали по шапке-бейсболке, которую я потерял, по-моему, сразу же. У меня хобби такое, с тех пор я их потерял, наверное пару десятков. Ну а мы им вручили плакат с «Кижами» и какую-ту тарелку деревянную с резьбой. Ещё помнится, что именно здесь был самый длинный участок пути, который мы проехали на велосипедах.
Остановка в Виитасаари, короткое приветствие местного правления, после чего нас свезли в какой-то приют от церкви, где мы парились в бане с прыганием в озеро. Потом вокруг костра пили водку и пели песни: было очень здорово.
От Виитасаари до Алаярви тоже ехали на велосипедах.
Алаярви знаменит тем, что здесь некоторое время жил архитектор и скульптор Алвар Аалто. На видео я затитрил, что он проектировал здания в Сортавала. так вот это есть пи...ж. Он спроектировал, кроме прочего, библиотеку в Выборге и Дворец Финляндия в Хельсинки, где я, кстати, был в 1998 году. В Алаярви нас принимали в местной мэрии и я был просто поражён, когда выяснилось, что ни один из сотрудников мэрии, а их было больше десяти, штук 15 даже (видно на кадрах хоровода), не говорил по-английски. Переводчицы на русский спервоначалу не было, в нашей группе тоже ни одного финноговорящего, кроме вашего покорного слуги, изрядно подзабывшего язык, да и никогда, в общем-то его не практиковавшего, потому как всегда в Финляндии находились поблизости люди, которые могли объясниться по-английски. Тем не менее пришлось переводить неформальную часть общения до прибытия переводчицы. Переводчица тоже была какая-то левая, явно финского происхождения, русский для был не родной, и говорила она с сильным акцентом, но речь мэрши и худого чиновника в костюме, висевшем на нём как на вешалке, изложила по фрагментам. Кофе был вкусный и пирожные тоже. Водили опять хоровод.
14 августа 1993 года. Едем из Алаярви под сильным дождём. Дурачимся в автобусе, избражая разговор по рации с корреспондентом Карельского радио Евгением Орловым. Следующий кадр – толкаем автобус, у которого сели аккумуляторы. В самом конце фрагмента снова садимся на велосипеды.
Третья серия.
Следующая, третья серия начинается в тот же день, 14 августа 1993 года. Мы выгружаем велосипеды из багажника автобуса. Я снимаю проезд на велосипеде, не держась за руль. Володя Селезнёв снимает меня, проежающего мимо. Перед приедом в город Вааса я снимаю Володю Селезнёва и Печорина (его ещё пока не удалось заключить в автобус).
В городе Вааса нас встречала полиция. Не потому что мы нарушили что-то, а чтобы сопроводить куда нужно. Были местные журналисты, одной из газетных журналисток я даю интервью на английском и Виктор Крамских вставляет несколько слов про визы.
Следует затем видеопрогулка по Вааса. В середине этой самой видеопрогулки закадровая музыка меняется с финской на шведскую, по той причине, что Вааса – это самый шведский из финских городов. Он стоит на берегу Ботнического залива в аккурат напротив шведского побратима Петрозаводска города Умео, о котором рассказ в следующей серии.
Останавливались мы где-то в кемпинге, в деревянных домиках и, как сейчас помню, водитель нашего автобуса пригласил меня одного попить с ним водки. У него было некоторое количество бутылок, так как водителей туристических автобусов обычно не проверяют и ребята делают хорошие деньги, продавая зелёного змия скандинавам, потому что стоило это немеряно тогда в Финляндии, а в Швеции и Норвегии и сейчас много стоит. Я, конечно, удивился такому приглашению, но вида не подал и водку выпил, после чего выяснилось, почему я был приглашён. Водитель автобуса собирался на обратном пути купить машину в Финляндии и хотел, чтобы я её ему пригнал в Петрозаводск. А у меня, хотя и были получены в 17 лет права, они так и лежали всю жизнь и машину я с тех 17 лет водил пару-тройку раз на небольшие расстояния. Так что водка была споена мне даром, отчего водитель явно расстроился, но потом, по-моему передоговорился с доктором или кем-то ещё. Старый чёрный «Сааб» приехал-таки за нами следом из Финляндии. А разговоры с продавцом этой машины вёл опять же я. Переводил то бишь. Отработал водку.
Общая фотография перед тем, как мы погрузимся на паром. Несколько часов ожидания в порту Вааса, покупка билетов и мы идём на борт. Девчонки зачем-то берут свои сундучные платья на палубу (у нас, конечно, не было мест в каютах). Наверное они надеялись выступить и собрать денюжек, что, конечно, было орининальной, но безумной идеей. К счастью, это была только идея, а то ведь провал подобного мероприятия был бы обеспечен.
Далее следует проезд парома через Ботнический залив с попиванием пива «Туборг», купленного в «дьюти фри» и заедаемого орешками прямо на палубе.
В принципе это делать запрещено: купленное в беспошлинном магазине не должно распаковываться до прибытия в другую страну, ну и, конечно, можно это всё употреблять в каютах. На палубах же есть несколько баров, где спиртное стоит существенно дороже и покупать его нужно только там. Но на этот раз никто нам замечания не сделал, может быть потому что были мы на вершней палубе и секьюрити туда просто не дошли за 4 часа, что мы ехали, может просто было не до нас. Зато я хорошо помню, как молодёжь попёрлась прямо с открытыми банками пива в парфюмерный магазин дьюти фри и были завёрнуты из него сотрудниками в морской форме, видимо помощник капитана это сделал. Пиво, впрочем, не конфисковал, они прибежали ко мне жаловаться, что вот, мол, дядька, так грубо схватил их под локоть и вывел, и ругался на непонятном языке (английского русская молодёжь как никогда не знала, так и сейчас не знает в своей массе). Вместо того, чтобы посочувствовать, я сказал, чтобы поблагодарили за то, что их в трюм не посадили до прибытия с последующей разборкой в полиции и что не конфисковали пиво. Добавил ещё, конечно, что нужно быть круглыми идиотами, чтобы потащиться с пивом в благоухающий ароматами «Шанель нумер пять» и прочих дорогих духов с открытыми банками пива. Не знаю, по-моему, всё это мимо ушей просвистело у молодых людей.
